В России возбуждено, ведется или недавно закрыто около 17 судебных процессов против руководителей тушения пожаров. Представители пожарной охраны считают обвинения против своих коллег необоснованными и сетуют на то, что по сравнению с другими громкими судебными процессами общественность не требует справедливости под лозунгами «я/мы пожарные».
Как система выстроилась против простых пожарных? Почему они оказались беззащитными «крайними» перед законом и почему эти судебные процессы подрывают безопасность государства? Своим мнением поделились ветераны, независимые эксперты и действующие сотрудники пожарной охраны.
В Москве уже несколько месяцев судят Дмитрия Ширлина и Сергея Барсукова: в 2016 году они руководили тушением пожара на Амурской улице. Прогоревшая крыша складского помещения обрушилась под пожарными, погибло восемь человек, в том числе опытные огнеборцы: начальник службы пожаротушения полковник Александр Юрчиков, майор Алексей Акимов и капитан Роман Георгиев. По версии следствия, Ширлин и Барсуков неверно оценили обстановку на объекте в 4000 кв. м, неправильно рассчитали стойкость конструкции комплекса и «небрежно отнеслись к своим обязанностям». Если офицерам вынесут обвинительный приговор, то каждый пожарный России должен написать заявление и уволиться, считает пожарный эксперт Геннадий Шагин.
«Смотрите, Дмитрий Ширлин — выпускник петербургского института пожарной безопасности, окончил с отличием. Прошел путь от лейтенанта до полковника, везде, на каждой своей должности, был хорош, — отзывается о коллеге Шагин. — Его бросали «исправлять ошибки» — и ведь исправлял. Он жил этой службой, талантливо шел вверх по служебной лестнице, достиг уровня руководителя — и немалого масштаба. Он лучший из лучших службы пожаротушения Москвы — самого многочисленного гарнизона Европы. Он мозг пожарной охраны.
На пожаре Дмитрий сделал все ровно так, как его учили. Если сейчас мы судим лучшего, вменяем ему халатность, это означает, что остальные российские пожарные и вовсе несостоятельны, а наша система образования не доучивает людей. Тогда стоит разогнать всю пожарную охрану и набрать новую».
По мнению нашего собеседника, это обвинение создает образ «нерадивых российских пожарных» и возвращает имидж пожарной службы во времена царской России, когда в охране работали солдаты, калеки и убогие; пожарный считался низом общества, и, по поверью, у него даже жены красивой быть не могло.
В пожарном деле он с 1977 года, в последние годы выступает пожарным экспертом в судах по преследованию пожарных. Все началось с пожара в РУДН 2003 года, вспоминает он, но тогда огнеборцев оправдали.
«У нас был устав пожарной охраны, а в нем фраза, которой мы уходили от всех бед: «Устав определяет общие основы тушения пожара, а при разборе ситуаций учитывался опыт и целесообразность принятия решений», — рассказывает Подгрушный. — Кроме того, мы были в составе МВД, и ни у кого даже мысли не было судить пожарных. А сейчас до нас дошла чья-то кабинетная борьба, и простые пожарные оказались под прицелом судебной системы. Я только в этом году «отбил» пять дел с помощью экспертиз.
А потом случился этот суд по делу на Амурской… Губят наших ребят и всю пожарную охрану. Ширлин так и сказал мне: «Система меня предала». Вижу, как жизнь у него в глазах угасает. А за что? Он человек, рожденный спасать и руководить, мужчина в полном расцвете сил. Он и сейчас мог бы кого-то спасать, но на его место пришли люди, которым еще лет восемь расти до его уровня, а ему к работе больше не вернуться».
Ширлина и Барсукова губят диванная экспертиза и несуществующие нормы, а обвинение пестрит размытыми формулировками, считает Александр Подгрушный.
«Тут сказано, что они должны были обеспечить безопасные условия труда, — зачитывает он текст обвинения. — Это как вы на пожаре их обеспечите, интересно, как можно так формулировать? Или «небрежно относился к своим обязанностям» — это как можно оценить? Или «не рассчитал предельную стойкость конструкции» — так она проверяется определенными испытаниями, для нас такой нормы не существует. Не было никакой информации о пределе информации об износостойкости, потому и игнорировать ее Ширлин не мог.
А вот «допустил скопление людей». Да покажите мне норму, как это надо на пожаре распределить людей, чтобы не допустить скопления, нет такой нормы! На крыше работали опытные пожарные со стажем, неужели они не ушли бы, если бы была опасность для жизни? Да совершенно точно ушли бы, но там явно был форс-мажор».
ВНИИПО провел экспертизу, которая подтвердила наличие вспышки во время пожара и микровзрыва, только в процессе следствия ее «задвинули» и рассматривать не стали. Кроме того, складское помещение на Амурской улице оказалось потенциально опасным — на нем хранился аммиак, только вот пожарным об этом на выезде ничего не сказали, и они приехали тушить его как рядовой объект. Тепловизор показывал допустимую температуру, и трагического развития событий не могли предположить ни те, под кем вскоре обрушилась крыша, ни руководители тушения.
Геннадия Шагина также возмущают обвинения столь опытных руководителей тушения пожаров в халатности и непрофессионализме.
«Невозможно говорить, что на крышу людей загнали как пушечное мясо, — комментирует он. — Там работали полковники, капитаны, старшие прапорщики, оперативный дежурный отряда, специалисты управления пожаротушения — все понимали, чем грозит ситуация. Что Ширлин сделал не так и теперь следствие считает, будто именно он виноват?
Почему не рассматривается вина должностного лица — хозяина объекта? Или тех, кто реконструировал здание? Кто принимал материалы для строительства? Почему эти люди не несут ответственность за сам пожар? Что касается экспертизы, которая приводится на суде, могу сказать, что ее делал человек, далекий от пожарной охраны. Похоже, он знает максимум, что пожарная машина красного цвета, а огонь — горячий».
Пожарные могут потушить пламя по идеальному сценарию — быстро, окончательно, без жертв и потери собственности, только если до пожара были соблюдены все правила пожаробезопасности, говорит Александр Подгрушный. Но на каждом вызове огнеборцев ждет ящик Пандоры: незаконное хранение опасных веществ, отсутствие пожарных гидрантов, датчиков дыма и систем сигнализации, загроможденные пожарные проходы, припаркованные автомобили, перекрытые пути эвакуации, конструкции из токсичных материалов и еще тысяча и одна беда.
«Нас учили тому, как может быть и как должно быть, но в итоге система пожаротушения в сочетании с судебной превращается в машину по ломке человеческих судеб, — сокрушается Подгрушный. — Попробуй приехать к коммерсанту на объект с проверочной тренировкой — он к себе не пустит. А потом у него пожар — и откуда мы можем знать, как действовать, куда идти?»
С тех пор, как сотрудники пожарной охраны попали в структуру МЧС и под ее же пиар, пожарного превратили в супергероя, который первым придет на помощь. Народ с удовольствием переложил ответственность за пожаробезопасность на спасателей, а сам расслабился. У кого дома есть огнетушитель? А датчик дыма? У кого застраховано жилье на случай пожара? Кто объясняет своим детям, как вести себя при пожаре? У кого всегда готовы документы и деньги, чтобы быстро вынести их из квартиры в случае опасности? Нет, зачем — нас же приедут и спасут…
А если не спасут, значит, виноваты, такая опасная тенденция в отношении к пожарным наметилась в последние годы. После уже упомянутого пожара в РУДН случилась еще и трагедия в «Хромой лошади», а затем целая серия пожаров, которые стали причислять к «социально значимым».
«Уже тогда было очевидно, что массовая гибель людей на пожарах — следствие системных ошибок и это может выскочить в любой точке на карте России, — говорит Подгрушный. — Но радикальные оргвыводы никто не сделал, изменения в законодательстве стали вялотекущими, из ФЗ-69 ушла статья об ответственности глав субъектов за обеспечение пожарной безопасности в субъекте, потом пошли соглашения субъектов с ФПС о передаче части полномочий в области пожарной безопасности, которые не решили проблем безопасности, но переложили ответственность на плечи МЧС.
В итоге убаюканный пиаром обыватель просто наплевал на правила и нормы пожарной безопасности. Обычным стало явление, когда погорелец берет в руки айфон, снимает действия пожарных отделений, вывешивает в Интернете и подает иск. Таких обвинений и жалоб мне пришлось отбивать десятка три только по Московской области. А мы ни разу не подали встречный иск за нарушение закона о пожарной безопасности или за клевету, хотя валом пошли иски за «тушение, недотушение, долго ехали, залили квартиру»…»
Системные ошибки «выскочили», как и предвещали опытные сотрудники пожарной охраны. В торговом центре «Зимняя вишня» в Кемерово. Напомним, что в результате трагедии по обвинению в халатности были арестованы начальник караула пожарно-спасательной части Сергей Генин и руководитель пожарной группы Андрей Бурсин.Сторона обвинения вменила им нарушение десятка пунктов Боевого устава подразделений пожарной охраны. 17 октября 2019 года суд в Кемерово освободил пожарных, но сам факт их преследования возмущает коллег.
«Когда речь заходит о преследовании наших ребят за «Зимнюю вишню», мне кричать хочется: что ж вы делаете?!» — признается Шагин.
«Создали крематорий для детей, а вините моих пожарных», — в сердцах говорит Подгрушный.
До приезда пожарных должны сработать сразу несколько систем, объясняют эксперты. На этапе обустройства ТЦ должны соблюдаться строительные нормы, продумываться эвакуационные выходы. Внутри — ставиться комплексы противопожарной защиты с системами пожаротушения и оповещения. Персонал торгово-развлекательного центра должен знать пути эвакуации, проводить регулярные тренировки, держать открытыми пожарные выходы, уметь обращаться с огнетушителями. Как мы уже знаем, по всем пунктам «Зимней вишне» можно было ставить «неуд». Но по версии следствия, в гибели людей оказались виноваты и прибывшие на место пожарные.
Так, Генину вменили то, что он не пошел в том направлении, куда указывал Александр Ананьев, отец погибших девочек, а отправился за охранником (эта дорога уперлась в закрытый эвакуационный выход). Также пожарного обвинили в том, что вместо поиска людей он спасал «всего одного человека» и не передал по рации информацию о том, в каком кинозале находились дети. Если обобщить все пункты обвинения, то Сергей Генин, по мнению стороны обвинения, был виновен в гибели 37 человек. Сам Генин свою вину не признавал и заявлял, что пожарные сделали все для спасения людей. Так считают и его опытные старшие коллеги.
«Пожарное звено из трех звеньев может спасти только одного человека, максимум двух, — объясняет Шагин. — 37 — это гигантское число для пожарного. Для спасения такого количества людей нужно минимум 74 пожарных. Но нет ни одной экспертизы, которая прояснила бы ситуацию, показала, как может вести себя человек в условиях стресса, при высокой температуре, в дыму, с определенными ограничениями пожарной техники. Если наш насос может провентилировать 5 кв. м, почему вы хотите провентилировать ими весь торговый центр? Если в ведро помещается 10 литров, туда не нальешь 50! Как можно вменять пожарному, что он не пошел за орущим человеком в состоянии аффекта? Почему он должен ему верить? Он пошел за охранником, они по дороге нашли человека без сознания, Генин передал ему свое оборудование для дыхания, спасли его. Он что, должен был переступить через человека и идти искать других? Вот это как раз была бы халатность, а не то, что ему вменяется. Он поступил правильно, так сделал бы каждый из нас».
Более того, именно Боевой устав подразделений пожарной охраны обязывает пожарного спасти человека, найденного без сознания, и не оставлять его. С другой стороны, пожарный в этот момент не спасает всех остальных, кому нужна помощь, и подставляет себя под уголовную статью, как и произошло с Сергеем Гениным. Пожарные оказываются виноваты в равной степени и когда работают «по приказу», и когда действуют по обстоятельствам.
Диванные эксперты в Интернете в комментариях под видео с Гениным в «Зимней вишне» тут же решили за ветерана пожарной охраны, как он должен был действовать, и договорились до идеи о том, что «пожарный должен умереть». Это особенно задело российских пожарных. Если разобрать большинство пожаров, обнаружится, что пожарный должен умереть за чужие ошибки — за нарушение техники пожарной безопасности, за кинотеатры на четвертом этаже торгового центра, за закрытые эвакуационные выходы, за сигарету в постели, за брошенный с балкона бычок, пьяный угар и хранение незаконных опасных веществ.
«Сейчас приехал тушить пожар, а получишь от трех до семи лет за халатность в случае чего. Какой смысл работать?» — рассуждает Подгрушный.
Рядовые российские пожарные сегодня оказались без защиты, считают наши собеседники. Они не представлены в органах власти, у них нет влиятельного представителя профессионального сообщества, а существующий закон о пожарной безопасности не дает им правовых гарантий и требует кардинального обновления.
От несправедливых судов борцов с огнем мог бы оградить независимый орган по расследованию гибели пожарных. Подобная группа есть при Федеральном агентстве по чрезвычайным ситуациям США, которое расследует случаи гибели пожарных, но запрещает использовать их в суде. Эти расследования остаются внутри профессионального сообщества, не передаются в суд, чтобы не навредить сотруднику, но публикуются через два года после события для «собственного разбора полетов».
Пока же, порочная система за свои собственные ошибки делает "крайними" пожарных. И совсем не случайно, один из пожарных высказал пожелание: «У меня есть мечта: чтобы на пару дней из жизни ребят и девочек внутри Садового кольца исчезли пожарные, врачи и полицейские. Ибо исчезновение на несколько дней актера Устинова нанесет только душевные травмы, а вот исчезновение начальника караула Пупкина вместе с караулом — травмы реальные, а может, даже и смерть».
Неужели только подобные меры могут заставить государство и общество повернуться лицом к пожарной охране и пожарной безопасности, вместо того, чтобы назначать "стрелочников", покрывая собственную некомпетентность и откровенное перекладывание ответственности за собственные неразумные действия и ошибки, а также за полное игнорирование мнения специалистов и экспертов в области пожарного дела?
По материалам: mchsnik.ru
